Когда деревья кажутся большими, а все дороги уходят в неведомую даль, за горизонт, каждый из нас мечтает скорее вырасти и стать взрослым; и лишь с годами, по горло насытившись слащаво-горькими плодами познания, мы начинаем искать убежище от холодных ветров внешнего мира. У кого-то это получается, у кого-то – нет. И писатель в этом отношении находится в выгодном положении: читатель, пойманный арканом его слов, наполняет вновь сотворенное убежище своими картинами, оживляет и одомашнивает героев в своей душе – при условии, что творец сумел вложить зёрна своих чувств меж борозд книжного текста.

Камилю Фарухшиновичу Зиганшину это удалось в полной мере: наполнив любовью изумрудные перекаты Буге, наделив своеобычным разумом тигров и куничек, показав гордые характеры Великой Тайги и скальных исполинов Сихотэ-Алиня, он сотворил себе убежище в кедровой впадине, укрытой от злых ветров хребтами гор Восточной Сибири, и населил её староверческим скитом – образом своего предстояния перед Небом. И, устав от постмодернистского зноя наших современников, мы сбегаем в его ойкумену, своим воображением помогая автору творить поляны морошки и следы соболей, черты эвенкиек и смолистые слезы на срубах изб. И, пока жив хоть один читатель, там – в мире образов ли, наших ли грёз – пребудет его Вселенная, возвращая морозное дыхание покоя всем причастившимся Её книг.