1. Революция 1917 года: от "хлебной сверхдержавы" до промышленного гиганта

7 ноября в России и многих других странах мира будет отмечаться столетие Великой Октябрьской социалистической революции. Под шум о фильме "Матильда", среди документальных расследований про Парвуса и в разговорах о разносортных заговорах смысл праздника неминуемо ускользает от людей, а ведь если бы не этот "Красный день календаря", вероятно, никого из нас сегодняшних не было бы.

Ряд историков сегодня не только опровергают то, что революция была неизбежна, но в угоду конъюнктуре искажают реальность, представляя вместо истории начала века фильм-катастрофу: пришли кровавые большевики в рай земной и все поломали. Такая идеология поощряется на самом высоком уровне под эгидой движения "примирения". Властями формируется миф о прекрасной "России, которую мы потеряли" и с "большим трудом приобретаем обратно" после "святых" 90-х. Конечно, это упрощение, но тренды очевидны, кажется, всем.

В столетие революции хотелось бы вспомнить, какой именно была Российская Империя накануне памятных событий, и перестать выдавать желаемое за действительное. Никто не спорит, что любому государству нужно официальное прочтение прошедших событий – и Россия здесь не исключение, – но и Великая Октябрьская революция должна занимать свое почетное место.

Октябрь 1917 года

"Наступил октябрь, и с 6 до 25 октября фракцию большевиков возглавлял Троцкий. Эта фракция пришла на открытие предпарламента, где Троцкий выступил с речью, из которой было ясно, что поставлен курс на взятие власти, то есть на вооруженное восстание, – рассказывает о революции как историческом событии доктор исторических наук, автор цикла работ "Хроники революции" Александр Пыжиков. – Про взятие власти он сказал очень четко. После чего фракция большевиков покинула заседание предпарламента, и этот предпарламент опять погрузился в вялотекущее умирание, которое уже не вызывало интереса ни у кого. Ленин и Троцкий – это были те движущие силы, которые взяли курс на вооруженное восстание, и их полностью поддержала молодежь во главе с Николаем Ивановичем Бухариным".

Среди большевиков были и те, кто считал опасным брать власть в одни руки, эту часть партии возглавляли Зиновьев, Каменев и Рыков. Но никто вне большевистской партии не собирался препятствовать вооруженному восстанию. Претенциозные февралисты и равнодушные наблюдатели давали большевикам от силы три-четыре месяца пребывания у руля государства. Все сомневались, что они смогут управлять страной, потому и препятствовать тому, чтобы они свернули себе шеи, никто не собирался. Конечно, уже советская пропаганда создавала необходимые для воспитания молодежи легенды о блистательном штурме Зимнего дворца, о торжестве справедливости.

Но на самом деле революция прошла настолько спокойно и бескровно, что большевики из скромности сначала называли ее "октябрьским переворотом". Уже много позже, когда стало ясно, что смена уклада повлекла за собой революционные преобразования в обществе, в государстве и даже во всем мире, пришло осознание, что переворот был "Великой Октябрьской социалистической революцией".

Как рассказывает историк Александр Пыжиков, противостоять Ленину никто не собирался, во время революции буржуазия сидела по кабакам и чего-то ждала. Народ же ждать устал.

"Не стали защищать монархию, а теперь не стали защищать и тех, кто сверг монархию. Никто уже 25 октября Временное правительство защищать не собирался. Мы знаем, что этот штурм Зимнего, который состоялся, очень отличался от тех же июльских событий по своему размаху. Вот июльские события были гораздо серьезнее в Петрограде – фактически весь город был охвачен беспорядками, крайне напряженная обстановка, стрельба беспорядочная – то здесь, то там убитые. 3-4 июля довольно напряженное было время, а когда шел штурм Зимнего – в городе работали рестораны и театры".

"Аграрная сверхдержава"

Среди первых декретов большевиков, пришедших к власти, был декрет о земле. Собственно, это обещали и февралисты, но обещаний не выполнили. Тут сразу и без околичностей был разрублен Гордиев узел помещичье-крестьянского конфликта, который начался задолго до 1861 года и только усилился с реформами царского правительства.

Дело в том, что "освобождение крестьян" дало выгоду, прежде всего, самим дворянам, как это ни парадоксально. Крестьян освободили и обязали помещика выделить надел земли для семьи "нового фермера" – но освобожденный крепостной не имел права отказаться от этой земли и уехать в город, например, он был обязан вести хозяйство как минимум еще девять лет! Свободному крестьянину навязывали кредит – он должен был либо платить барщину и оброк собственнику земель, либо выкупить свою "оседлость" у государя. Государство купило общинные земли у помещиков (единовременно дворяне получали 80% от стоимости) – наделы отдавались крестьянам с условием выплаты кредита за 49 лет (привет, ипотека), чтобы выплачивать кредит, крестьянин нанимался к тому же помещику или шел к "кулаку".

То есть, вроде бы, все поменялось, но осталось по-прежнему – крестьянин был вынужден работать там же и так же, как раньше, но уже был не "крепостным", а якобы "совершенно свободным" (без права уехать и без паспорта).

Кстати, еще одним плюсом для новых латифундистов было и то, что до реформы наши аристократы от земли успели заложить и перезаложить в банках имения и земли так, что если бы не подоспел 1861 год, то многие помещики просто разорились.

Таким образом, в результате реформ землевладельцы превратились в капиталистические "предприятия" для продажи хлеба за границу. Крупных "хлебных олигархов" было около 30 тыс. человек, и в их руках сосредоточилось 70 млн десятин земли, при стабильном росте цен на зерно для правящего класса положение дел стало очень выгодным. Эти "предприятия" поставляли 47% хлебного экспорта. Вот он – тот самый 1% (700 семей) элитариев, тесно связанных с двором, именно их жизнь и быт мы видим на больших экранах в фильмах про "Россию, которую мы потеряли", это их почему-то считают своими предками 99% детей пролетариев на просторах нашей постперестроечной страны.

Голодные бунты подавлялись, крестьян не выпускали из деревень, мужик зверел от голода, затем – от войны, так что искать заговоры "со стороны" в стихийной "крестьянской" революции, значит не замечать очевидного.

А что мы потеряли?

Монархисты говорят, что надо было еще немного подождать, и жить стало бы гораздо лучше – ведь Российская Империя так бурно развивалась, особенно в промышленном плане.

Действительно, Россия пошла по пути стран развитого капитализма, промышленное производство росло, но даже спустя полвека с начала реформ 1861 года на огромную страну приходилось только 4,4% мирового промышленного производства. Для сравнения – США давали 35,8% (Олег Арин, "Правда и вымыслы о царской России"). 80% от населения в начале промышленного 20 века в Российской Империи составляли крестьяне. Деревня занималась тяжелым ручным трудом – как и 100 лет назад, а всего 12,6% населения были горожанами – этого никак не достаточно для индустриализации. Средний класс отсутствовал, а буржуазия не являлась самостоятельной политической силой. Да, появлялись фабрики и заводы – хоть немного, но они были. Здесь вопрос в другом – кому они принадлежали? Уж никак не русскому народу. И даже не царю-батюшке. В основном промышленность являлась собственностью иностранцев.

"Несмотря на довольно высокие темпы экономического роста, экономика России представляла собой уродливое детище совершенно разных экономических укладов – от патриархального до феодального и буржуазного. И при этом, например, иностранный капитал главенствовал в таких передовых на тот момент отраслях промышленности, как нефтянка, железодобыча, угледобыча, выплавка стали и чугуна, – говорит в беседе с нашим корреспондентом историк Евгений Спицын. – Банковский сектор Российской Империи во многом держался на иностранных кредитах и из крупнейших банков России только один Волго-Вятский можно было с полным основанием называть русским банком. А в таких гигантах, как Петербургский международный банк, Русско-китайский банк, Азовско-Донской банк, значительная часть капиталов и активов принадлежала нашим иностранным "партнерам".

Какая же это "индустриализация"?

В современном мифотворчестве о дореволюционной России силен мотив "При Николае II началась индустриализация". Интересно, что и слова такого в царской России не знали (оно появилось только в спорах на съездах партии большевиков в конце 20-х годов). Но, тем не менее, о необходимости форсированного промышленного развития говорили еще и при царе, первые фабрики и заводы появились тоже в это время. Но можно ли говорить об индустриализации нашего государства, если большая часть промышленного капитала была иностранной?

В 1912 году такая популярная и важная отрасль, как текстильная промышленность, принадлежала немцам наполовину. Хуже дело было в металлургии и машиностроении, отраслях, которые традиционно считаются основой для индустриализации – промышленные отрасли принадлежали немцам на 71,8% (примечательно – и это накануне войны с Германией?!), на 12,6% – французам, на 7,4% – бельгийскому капиталу. Российская буржуазия располагала только 8,2% отрасли ("Революция, которая спасла Россию", Рустем Вахитов). Так обстояло дело с индустриализацией – да, она была, но не в Российской Империи.

"Да, были отрасли, на 90% принадлежащие иностранному капиталу. Если в вашу квартиру принесли чужую мебель – она от этого вашей не станет. Например, в целом ряде нынешних развивающихся стран тоже построены заводы – но они принадлежат транснациональным корпорациям", – комментирует историк и публицист Андрей Фурсов.

Кстати, та же ситуация была в сфере финансов – одна треть всех коммерческих банков в России были иностранными. Стоит отметить, что иностранцы не были заинтересованы в квалифицированных кадрах – они привозили своих специалистов для управления, а российских крестьян, которые выезжали на заработки в город, использовали для тяжелой и простой работы, не заботясь ни о здравоохранении, ни об условиях труда, ни о повышении квалификации (платили и то через раз).

"Не доедим, но вывезем!"

Что касается высоких показателей экспорта, которыми сегодня бравируют монархисты, считая, что страна, вывозившая столько-то зерна, не может считаться бедной – то стоит отметить, да, экспорт зерна и правда был большой. Россия вывозила хлеб, которого часто не хватало самим крестьянам, а взамен ввозила машины и промышленные товары. Сложно назвать это индустриализацией. Хорошо развивались только железные дороги, и это понятно – страна торговала, нужно было доставлять зерно европейцам.

Данные по экспорту, действительно, достойны восхищения – в 1900 году было вывезено 418,8 млн пудов, в 1913 уже 647,8 млн пудов (Покровский, "Внешняя торговля и внешняя торговая политика России"). Но только в какой момент с такими темпами вывоза сырья Российская Империя вдруг стала страной "развитого капитализма"?

Нет, это больше тянет на сырьевое государство, придаток к развитым странам или, как иронизируют историки, Российская Империя была "хлебной сверхдержавой".

Если говорить об успехах, то Российская Империя очень успешно вписалась в систему мирового капитализма на правах источника дешевых ресурсов. Сегодня нам рассказывают, что Россия была мировым лидером по экспорту зерна – да, это так. Но при этом в России была самая низкая урожайность!

"В 1913 году Россия поставляет на мировой рынок 22,1% зерна, тогда как Аргентина 21,3%, США 12,5%, Канада 9,58%, Голландия 8,74%, Румыния 6,62%, Индия 5,62%, Германия 5,22%, – пишет Юрий Бахарев в книге "О производстве зерна в царской России". – И это притом, что урожайность зерновых в 1908-1912 годах в России на круг была 8 центнеров с гектара, а во Франции и США – 12,4, в Англии – 20, в Голландии – 22. В 1913 году в России было собрано 30,3 пуда зерна на душу населения. В США – 64,3 пуда, в Аргентине – 87,4 пуда, в Канаде – 121 пуд".

Историки называют примитивность технологий сельского хозяйства и объективные географические условия причинами таких показателей. Но вот в чем причина того, что царское правительство продолжало экспортировать в страны Запада хлеб, который был нужен собственным крестьянам – загадка. Хотя… не такая уж сложная – пшеница и ячмень из деревни превращались в золото, деньги и акции для помещиков, банкиров и высшей аристократии. Элита должна была жить не менее хорошо, чем западная, и на дорогие удовольствия, предметы роскоши шло около половины прибыли за экспорт.

Историк Сергей Нефедов в работе "О причинах русской революции" пишет, что в 1907 году доход от продажи хлеба составил 431 млн руб. На предметы роскоши было истрачено 180 млн руб, 140 млн руб. русские дворяне оставили на зарубежных курортах. Ну, а модернизация промышленности (та самая якобы индустриализация) получила только 58 млн руб. (Рустем Вахитов "Революция, которая спасла Россию"). Не забываем о том, что каждые два-три года в аграрной стране вспыхивали очаги голода (из-за неурожайности, например), но правительство продолжало везти вагоны с зерном по прекрасным железным дорогам за границу.

При Вышнеградском, авторе бессмертной фразы "Не доедим, но вывезем", экспорт хлеба увеличился в два раза. Если уже тогда говорили о необходимости индустриализации – почему продолжали кормить элиту за счет вывозимого хлеба? Какая часть от богатства земли шла на промышленность, развитие, школы? Становится ясно – необходимые преобразования в экономике и промышленности были просто невозможны без смены уклада. Без "смены энергий".

Смена энергий

"Царское правительство не могло решить аграрную проблему, оно не могло разрубить узел противоречий между дворянством и буржуазией, и экономические проблемы России в начале 20 века экономическим путем не решались. Они могли решиться только социальным путем. То есть путем социального переустройства, – говорит историк и публицист Андрей Фурсов. – Для России была уготована судьба полуколонии Запада. Кстати, это хорошо понимали не только левые мыслители, но и мыслители противоположенного лагеря, например, Николай Осипович Меньшиков, который писал, что если не произойдет в России какой-либо "смены энергий" – он не мог написать "революция" в тех условиях, он писал "социальные энергии", но под этим имел в виду революцию, – то России уготована судьба колонии Запада".

Эксперты уверены, что современники должны признать заслуги социалистической революции и отдать должное Ленину как исторической фигуре, объективно анализировать тот период, а не демонизировать его. Англичане, французы и американцы признают свои революции и гражданские войны важными вехами в истории, несмотря на оставшиеся в обществе противоречия – некоторым во Франции претит якобинский террор, а многие американцы возмущаются, что сам Линкольн был рабовладельцем, есть и англичане, тотально недовольные Кромвелем. Но никто в мире не опускается до очернения собственной истории, тем более, когда поводов для гордости больше, чем причин для огорчения.

"В очень тяжелых условиях, которые были в нашем государстве после Октября 1917 года, Советский Союз продемонстрировал не только свою уникальность, но и высочайшую эффективность. Принципы, на основе которых функционировала система государственного управления, сферы экономики, безопасности и даже культуры – кардинально отличались от зарубежных аналогов, – говорит заместитель директора Института стратегических исследований и прогнозов РУДН Никита Данюк. – Отсталая и полуразрушенная страна, ослабленная после Первой мировой, кровопролитной Гражданской войны, за короткий срок превратилась в мощнейшую державу, которая стала диктовать свои условия на международной арене, создав эффективную и привлекательную альтернативу развития государства и общества. Без Великой Октябрьской социалистической революции не было бы Победы в Великой Отечественной войне".

Развитие российского государства застопорилось на этапе "аграрной сверхдержавы", империя в плену собственных элитариев ставила крест на развитии промышленности. Без революции и декрета "о земле" страна не могла существовать далее в мире, где другие государства перешли на новый технологический уровень.

"Есть известное выражение Сталина о том, что мы отстали от передовых стран на 50-100 лет, и либо мы пробежим это расстояние за 10 лет, либо нас сомнут. Коренное изменение социально-экономической системы – результат Октябрьской революции. Тогда возникла возможность для нашего народа сократить это 50-летнее отставание. Это фундаментальный, наиболее ощутимый результат Октябрьской революции", – говорит в беседе с нашим корреспондентом доктор исторических наук, экс-депутат Госдумы Вячеслав Тетекин.

Не "кровавые большевики" разрушили страну – к началу 20 века Россия подошла уже расколотой, существовало две "нации": правящий слой с одной стороны и 80% подчиненного народа – с другой. Две эти "нации" даже говорили на разных языках и будто бы жили в разное время, так отстала русская деревня от мира в 20 веке. Более того, некоторые историки называют эти 80% крестьян – внутренней колонией Российской Империи, за счет которой аристократия могла поддерживать вызывающе высокий уровень жизни.

Революция как кардинальное изменение социально-экономического и политического уклада стала разрешением конфликта. Волну социального недовольства чувствовали. Февралистыпытались ее сгладить, а Ленин решил возглавить. Царь отрекся – так пало самодержавно-дворянское правительство. Буржуазное правительство после Февраля не в силах было удержать страну в единстве, начался "парад суверенитетов", хаос, развал государства. И только тогда на сцене появилась сначала малочисленная, но быстро растущая "есть такая партия". Да, в 1917 году смены уклада еще не произошло, напоминает историк Андрей Фурсов. И после относительно спокойного взятия власти впереди у большевиков был период Гражданской войны – защита революции и борьба с интервентами (которые во многом и спровоцировали Гражданскую войну). Затем последовал период НЭПа.

"Только с конца 20-х годов началась, действительно, социалистическая реконструкция общества. Кроме того, в течение десяти лет после Октябрьской революции шла борьба между левыми-глобалистами, которые затевали революцию в России для того, чтобы она стала запалом мировой революции, и теми в руководстве большевиков, людьми типа Сталина, кто исходил из необходимости строить социализм в одной отдельно взятой стране, –рассказывает Андрей Фурсов. – Вот когда эти силы победили к концу 20-х годов, то действительно началась социалистическая перестройка общества. В результате возникло общество системного антикапитализма – Советская система, которая решила те проблемы, которые в течение столетий не могло решить самодержавие. И люди, которые пришли "снизу", стали гениальными конструкторами, военачальниками, учеными. Результатом вот этого переустройства, прологом которому была Великая Октябрьская социалистическая революция, и стало советское общество. Единственное в истории общество, построенное на идеалах социальной справедливости".

2. Революция 1917 года: от торговли детьми до диктатуры детства

Российская империя, как известно, была самой лучшей страной в мире, где счастливые гимназисты сияли румянцем, отправляясь по утрам учиться, молиться и мечтать отдать жизнь за царя. Конечно, были и небольшие проблемы (связанные с влиянием извне или со смутьянами, которых всегда хватает), например, тотальная безграмотность остального народа. Но в 1908 году, как рассказывают нынче "белые патриоты", царское правительство приняло программу всеобщего обучения для детей России – получить образование могли все независимо от пола, национальности и сословия! Программу задумывалось реализовать через 20 лет, тех самых "спокойных лет", которые просил некогда Столыпин, после чего мы бы "не узнали страну".

И если бы, говорят нам почитатели царской эпохи, кровавые большевики не разрушили процветающую и добрейшую к детям империю, то время всеобщего и обязательного образования пришло бы раньше – в 1928 году, а не как в СССР, в 1934-м, когда была достигнута всеобщая грамотность.

Возможно, кто-то и верит в эти сказки о прекрасном царстве, но сегодня, когда в России отмечают столетие Октябрьской революции, ради разнообразия обратимся к фактам.

В 1908 году не была принята никакая программа о всеобщем образовании. Это был лишь законопроект, который комиссия по народному образованию рассматривала еще два года, и после блужданий документа по столам в Думе, в Государственном совете, после бесплодных обсуждений среди чиновников прекрасная мечта стала той самой мифологической папочкой, которая для устойчивости служит подпоркой к шкафу в одном из высоких кабинетов. В 1912 году законопроект был отклонен Госсоветом.

Склонные к идеализации царского прошлого граждане, между тем, с высоких кафедр продолжают утверждать, что возможность получить образование и сделать карьеру для бедного крестьянина или батрака еще в царствование Александра III была очень высока, а то, что народ оставался темным и нищим – его собственный выбор, да еще и следствие греховности. Ну, а в царствование последнего императора возможностей стало еще больше. Особенно с теоретическим всеобщим образованием, о котором шла речь выше. Ораторы, если и упоминают в скобочках, что закон этот принят не был, то всегда забывают уточнить, какого рода это образование должно было быть, а мы упомянем – речь у Столыпина шла не о среднем, а о всеобщем начальном образовании.

Разрабатывая программу, чиновники брали за основу церковно-приходские школы и их предметный перечень.

"В дореволюционной начальной школе преподавались следующие предметы: Закон Божий, чтение, письмо, четыре действия арифметики, церковное пение, начальные сведения из истории церкви и Российского государства, а также всегда – ремесла и рукоделия". (РустемВахитов, "quot;Революция, которая спасла Россию").

Именно эти предметы и требовались для перехода огромной аграрной страны на новый технологический уровень вслед за другими государствами, уже перешагнувшими через промышленную революцию, именно Закон Божий и четыре действия арифметики должны были обеспечить процветающей николаевской России "большой рывок" и полномасштабную индустриализацию, правда, только через 20 лет. Если бы эти 20 лет были "спокойными". А спокойными они бы не были и, наверное, не могли быть – все шло к переделу мира и даже к мировой войне.

Важно отметить еще один момент. Начальное образование не было ступенькой к среднему, как мы все к этому привыкли. Даже закончив начальную школу, к среднему образованию подступиться было невозможно. Среднее образование давала гимназия, а гимназическое обучение было доступно только привилегированному сословию: гимназистами становились дети дворян, чиновников и богачей. Вот тут мы возвращаемся к образу прекрасного и сильного царя Александра III, при котором якобы, по словам восхищенных "бело-патриотов", социальные лифты носились со скоростью света туда и обратно. Именно Александр запретил доступ детям простолюдинов в гимназии – речь идет о циркуляре министра просвещения Делянова от 1887 года, получившего в народе название "указ о кухаркиных детях". Естественно, все дело в деньгах – отсеивались те ученики, чьи родители заведомо не могли бы понести всех тягот платного обучения, покупки формы и так далее.

Среднее образование в царской России было не для всех, еще и платное, о всеобщем начальном только задумывались. Что же с высшим? Вот гимназисты уже могли думать о поступлении в университеты. Среднее техническое образование давали реальные училища, выпускникам позволялось поступать в технические и торговые вузы, но не в университеты. В 1913 году, накануне войны, в России было 276 реальных училищ, где проходили обучение 17 тыс. человек, при этом детей школьного возраста насчитывалось около 45 млн человек. А ведь через год страна встанет перед внешней угрозой и будет испытывать нужду в квалифицированных рабочих больше, чем в философах и литераторах. Новый век делал запрос на инженеров, техников, строителей индустриализации. Система образования в царской России, при всем желании, без смены уклада, которая произошла в 1917 году, не могла бы обеспечить промышленный рывок ни за 20, ни за 200 лет.

Да, царское правительство не скупилось на финансирование образования: строились школы и создавались вузы, но система никак не менялась и не улучшала жизнь 80% населения страны. Да и тот самый "бурный рост" ассигнований на образование длился совсем небольшой период. Затем, как мы знаем, началась война, и государственные средства пошли на другие заботы.

Сегодня нам говорят – промышленность развивалась бурными темпами, не менее бурными, чем строительство и развитие школ для детей. Тем не менее, именно в царской России был огромный процент детей, задействованных в промышленности напрямую.

Чем же занимались 80% детей, если не учились?

Детский труд очень выгоден и оттого в капиталистической системе, нацеленной на получение как можно большей прибыли, был чрезвычайно распространен. В царской России женский и детский труд был популярен из-за того, что платить этой категории граждан можно было на порядок меньше, чем обычному низкоквалифицированному рабочему. Конечно, ситуация в остальном мире мало отличалась.

Вот данные от американского бюро труда 1904 года, средний заработок чернорабочего в пересчете на рубли в месяц равнялся:

• в Соединенных Штатах – 71 руб. (при 56 рабочих часах в неделю);
• в Англии – 41 руб. (при 52,5 рабочих часах в неделю);
• в Германии – 31 руб. (при 56 рабочих часах в неделю);
• во Франции – 43 руб. (при 60 рабочих часах в неделю);
• в России – от 10 руб. до 25 руб. (при 60-65 рабочих часах в неделю).

А труд малолетних и женщин ценился еще ниже, согласно таблице исследователя Дементьева, в Московской губернии мужчины получали 14,16 руб., женщины – 10,35 руб., подростки – 7,27 руб., а малолетние дети – 5 руб. и 8 коп.

В России, согласно данным из открытых источников, в металлообработке на каждую тысячу рабочих приходилось 11 детей 12-15-ти лет обоего пола, в обработке питательных веществ – 14, в обработке бумаги – 58, минеральных веществ – 63, на фруктовых, виноградных, водочных заводах – 40, на табачных фабриках – 69, спичечных – 141. Также детский труд использовался в обработке дерева, животных продуктов, химических и волокнистых веществ, на нефтеперерабатывающих, винокуренных, пивоваренных, свеклосахарных и водочных заводах.

Но не надо думать, что царя совсем не беспокоил детский труд и положение ребенка в промышленной системе, на шахтах и вредных производствах их не было, а, например, на стеклянных фабриках детей разрешалось ставить на ночную работу только в течение 6-ти часов – очень гуманное решение.

Как известно, большая часть промышленности в Российской империи принадлежала иностранцам, которым приходилось идти навстречу и корректировать суровые законы в отношении детей в пользу получения прибыли. Историки отмечают, что, да, государство было вынуждено ограничивать права несовершеннолетних.

Были попытки законодательно урегулировать хотя бы условия труда – запретить работу детям, не достигшим 12 лет, ограничить для детей работу 8 часами, но промышленники не спешили воплощать слабые попытки государства стать гуманным – ведь это вопрос дохода. И если инспекции в больших городах хоть немного улучшали жизнь ребенка, то в глубинке эксплуатация продолжалась вплоть до 1917 года, пока не был принят кодекс о труде, впервые в мире гарантировавший 8-часовой рабочий день ДЛЯ ВСЕХ и запрещение использовать детей на работах до 16-ти лет.

Только после революции 1917 года и другие страны были вынуждены озаботиться правами рабочих и подумать о запрете детского труда.

"Котя, котя, продай дитя"

Детский труд использовали не только иностранные промышленники на фабриках и заводах. Купцы свозили в Петербург с окраин детей бедняков и крестьян, как "живой товар", который пользовался большой популярностью – наравне с дровами, дичью и сеном.

Торговля детьми, скупка и доставка дешевой рабочей силы становилась специализацией отдельных крестьян-промышленников, которых в быту именовали "извозчиками". Скупщики платили родителям 2-5 руб. и забирали их 10-летнее чадо в лучшую жизнь, если, конечно, чадо не успевало умереть с другими детьми во время нелегко путешествия.

В истории остались фольклорные памятники этих "бизнес-проектов" (очень походивших на работорговлю на американском юге начала 19 века, только вместо негров – дети), такие как игра "Котя, котя, продай дитя".

Извозчик "продавал" детей лавочникам или мастерам, новый хозяин мог распоряжаться ребенком по своему усмотрению – взамен обеспечивая кровом и кое-какой едой. Стоит отметить, что детей "продавали" не от хорошей жизни, ведь лишние руки в хозяйстве нужны, а тут подрос помощник – и его отдавать? Дело в том, что дома ребенок, скорее всего, был обречен на голодную смерть. И даже при таких условиях множество детей бежали от хозяев, рассказывали о побоях, насилии, голоде – пешком они возвращались домой оборванными или оставались беспризорниками, затем оказывались "на дне" столичной жизни. Некоторым везло больше – и они могли вернуться в родную деревню в новых галошах и модном шарфе, это считалось успехом. Тем не менее, этот "социальный лифт" государством никак не регулировался.

Октябрь

"Вот у нас монархисты рассказывают, какая Россия была образованная страна. Но у меня только один-единственный вопрос – а большевики совсем идиоты, что ли? Зачем они вообще создавали систему ликбеза? У них других задач не было, что ли? Вот сидят, думают – дай-ка мы придумаем себе какую-нибудь проблему! О! Давай будем грамотных обучать грамоте! Ну, как это понимать? Действительно, молодое поколение подданных Российской империи было более-менее грамотно, кто успел пройти через систему церковно-приходских и отчасти земских школ. Но этих земских школ было, как островков в океане", – комментирует преобразования революции историк, советник ректора МПГУ Евгений Спицын.

Принципы будущей системы образования были сформулированы еще в 1903 году в программе РСДРП: всеобщее бесплатное обязательное образование детей обоего пола до 16 лет; ликвидация сословных школ и ограничений в образовании по национальным признакам; отделение школы от церкви; обучение на родном языке и другое. 9 ноября 1917 г. была учреждена Государственная комиссия по просвещению.

В октябре 1918 власти утвердили положение о бесплатном, совместном обучении детей школьного возраста. Через год подписали декрет об образовании, и теперь все население страны в возрасте от 8 до 50 лет, не умевшее читать или писать, обязывалось обучаться грамоте на родном или русском языке — по желанию. Система образования проходила различные этапы, как и само государство – рассказывает историк Андрей Фурсов:

"После экспериментов 20-х годов, в которых были попытки отрицания русской классической системы (в начале 20-х годов были запрещены как буржуазные дисциплины: греческий, латынь, логика, история), но в середине 30-х годов все это было восстановлено так же, как и появилось понятие "советский патриотизм". И 7 ноября перестал быть праздником мировой революции, а стал днем Великой Октябрьской социалистической революции. Так вот, советская система развила то, что было заложено в русской классической системе образования. И то, что советское образование, каким оно было в 1970-ые, в 1980-ые годы, было лучшим – это признано во всем мире. Советская система была лучшей –теперь норвежцы и японцы ее копируют".

Всего к 1920 году удалось обучить грамоте 3 млн человек. Теперь школа отделялась от церкви, а церковь — от государства, запрещалось преподавание в учебных заведениях какого бы то ни было вероучения и исполнение обрядов религиозного культа, также запрещались физические наказания детей, и все национальности получили право обучения на родном языке. Более того, большевики озадачились созданием общественного дошкольного воспитания. Это был&