ОТСЮДА НАЧИНАЕТСЯ РОССИЯ

Площадь Камчатского края – 464,3 тыс. кв. км. (16% занято заповедниками и заказниками). Имеется 300 крупных и средних вулканов, из них - 29 действующие. Население края - 320 тысяч человек, областной центр - Петропавловск на Камчатке - 183 тысячи (до развала СССР - 260 тыс.).

Восьмичасовой перелёт к колыбели русских Колумбов – полуострову Камчатка близился к завершению – идём на снижение.

Летим вдоль береговой линии. Справа земля, дыбящаяся сизыми хребтами и конусами беловерхих вулканов (их тут называют сопками),

слева безбрежная гладь Тихого океана, занимающего почти половину поверхности Земного шара. На границе этих двух стихий бурунистая полоска прибоя, унизанная пенными лентами рек и тугими клинками водопадов.

Сердце бьется учащённо – исполняется моя давняя мечта. Сколько раз собирался побывать на этом огнедышащем полуострове, похожем на огромный корабль, который вернувшись с плавания, встал на якорь у причала под названием Россия, да всё как-то не складывалось. А нынче мой давний и неугомонный друг, человек щедрой и благородной души - Динар Сагдетдинов предложил присоединиться к замечательной команде из заядлых туристов-бродяг, которые уже не единожды бывали в этих краях. Под нами замелькали кубики домов, обнявшие многорукой дугой уютную Петропавловскую бухту и часть Авачинской губы*. Мелькание всё быстрей и быстрей и вот серебристый лайнер уже подкатывается по бетонной полосе к аэровокзалу. Лишь только ступил на трап, как взгляд упирается в конуса трёх вулканов: треугольную громаду Корякского (3456м.) и стоящих чуть правее в обнимку Авачинский (2751 м.) и Козельский (2189м.). Справа за синью Авачинской губы, сияет белоголовый конус живописного Вилючинского стратовулкана (2175м.).

С макушки Авачинского, словно из раскуренной трубки, поднимался столбик полупрозрачного дыма. Он, как и Кроноцкий, из числа действующих. Оба пока дремлют, набираются сил. Настанет день, почернеют белые клубы, и понесёт ветер косматые шлейфы дыма и пепла – верный признак скорого извержения.

* Авачинская губа – одна из самых больших и глубоководных незамерзающих бухт, способная вместить все флоты мира. Являет собой внутреннюю, похожую на ковш, закрытую часть Авачинского залива. Её длина 24 километра, ширина у входа – 3 километра. Включает в себя ряд более мелких бухт. В одной из них находится база Тихоокеанского флота с атомными подводными лодками. Сам же город начинал свою историю с самой уютной бухты Авачинской губы - Петропавловской.

Наконец я на Камчатке! Кто только из великих путешественников и мореплавателей не ходил по ней. Иван Москвитин и Василий Поярков, Владимир Атласов и Иван Козыревский, Витус Беринг и Алексей Чириков, Иван Крузенштерн и Геннадий Невельской, Григорий Шелихов и Александр Баранов, Литке и Врангель… Казаки-землепроходцы, учёные, промышленники, купцы, дворяне. Отважные и сильные духом россияне, любящие Отечество.

И как не восхититься словам мореходов Мошкова и Бутина в рапорте, адресованном Берингу по поводу жалования, которое не платили им несколько лет. В конце его казаки, извиняясь, пишут «…а об оном жаловании просить было некогда…». Вот ведь как! Не о деньгах думали первооткрыватели, не о личном благе радели. Бескорыстно и честно служа России, исследовали, описывали крайние земли. Бесстрашно выходили из спокойной Петропавловской бухточки в штормящие просторы Тихого океана, чтобы открывать и присоединять новые острова и земли. Петропавловск встретил, как и положено, землетрясением силой три балла. Друг Динара разместил нас на турбазе «Лесное». Это в километрах двадцати от города. На улице прохладно, а в домике тепло: база круглый год отапливается горячей водой из термальных скважин Паратунки. Вечер посвятили составлению программы. Поскольку хотелось увидеть как можно больше (Тихий океан, Долину гейзеров*, нерест лососёвых, камчатских медведей, вулканы, фумарольные поля, кальдеру** вулкана Узон, Долину смерти, термальные источники), она после бурной дискуссии, получилась весьма насыщенной. Завтра первый пункт программы: выход на большом катере в Тихий океан. (Как солидно звучит!) Там нас ждёт рыбалка и сбор знаменитых камчатских крабов.

*Гейзеры – источники, которые через определённые промежутки времени выбрасывают фонтаны горячей воды и пара. Моменты фонтанирования непродолжительные. Само слово «гейзер» исландского происхождения и означает «хлынуть».

**Кальдера (исп.) - «котёл»

РЫБАЛКА

Утро. Окрестности скрыты туманом. После ночного дождя сыро, зябко сумрачно. К счастью, серая муть постепенно тает. Вот проступили карандашные силуэты рыбаков оккупировавших берег залива. Наконец, сквозь молочную пелену проявился и тусклый диск светила. А через полчаса от тумана не осталось следа: разнесло ветром, высушило солнечными лучами. Капитан катера командует «Отдать швартовые!». Мы осторожно отходим от заставленного разнотипными судами причала.

Ворота Авачинской губы охраняют столбообразные скалы - «Три брата». Они объявлены памятниками природы и уже стали визитной карточкой Петропавловска. Согласно легенде, здесь жили три брата. Чтобы защитить губу от большой волны они встали на её пути и окаменели. Так и стоят с тех пор, охраняя вытянувшийся вдоль берега город.

Лишь только миновали их, сразу ощутили могучее дыхание океана. Нас как будто закачало на гигантских качелях: то плавно подбрасывало, то плавно опускало. Вспомнилась молодость, китобоец №26 «Вольный». Там, правда, качка бывала и похлеще. Двигатель, пытаясь затолкать катер на очередную изумрудного цвета гору, порой захлёбывался от напряжения. Если не успевали оседлать гребень, волна разбивалась прямо о задранный нос катера, и каскад брызг обрушивался на палубу, обдавая нас холодным душем – Тихий океан оказался вовсе и не тихим, а очень даже грозным. Смотрим на берег и с ужасом наблюдаем, как волны, накатываясь на скалы, превращаются в белую пыль. Неужели придётся возвращаться? - Ребята, все нормально. Чайки садятся на воду, значит, волна пойдёт на убыль, - успокаивает капитан. Действительно, ветер постепенно терял силу. Белые барашки на гребнях волн незаметно растаяли. Грозный океан, наконец, стал Тихим. Мы с уважением смотрим на капитана – с таким морским волком не пропадём! Мимо нас сразу замельтешили группами и поодиночке птицы. Одни за добычей, другие уже с ней. В основном белогрудые кайры, красноклювые топорки и истеричные чайки. Им не страшны ни бури, ни шторма. Суша этим странникам нужна лишь в период выведения и воспитания потомства. Остальное время их жизнь связана с морем. Известный натуралист Альфред Брем так и писал: «…Только две причины могут побудить морских птиц вернуться на сушу: радостное чувство пробуждающейся каждый год любви…. и мрачное ощущение приближения смерти». Одна из чаек увязалась за катером, но убедившись в тщетности получить угощение, резко отчитав нас, повернула обратно. Обогнув скалистый мыс, зашли в бухту, но вместо ровного шума океанского прибоя, слышим оглушительный птичий гвалт. Он нёсся от скалистого островка, изрезанного карнизами, террасами, нишами. В который раз убеждаюсь, что не зря эти скопища пернатых именуют птичьими базарами. Лишь только мы оказались в их поле зрения, как над зелёной шапкой острова белой метелью взметнулись тысячи птиц. От безостановочных истошных воплей и душераздирающих стонов чаек-моёвок заложило уши. (И как они не устают столько вопить /голосить?). К ним присоединяются резкое гиканье кайр. Сквозь этот ор с трудом разбираю слова стоящего рядом Динара. Он кричит капитану «Тут оглохнешь. Может, пройдём дальше?». Отплывем. Птицы успокаиваются и возвращаются к своим квартирам. В самом центре «базара» - чайки и колонии, похожих на пингвинов, кайр. (Тот же чёрный фрак, белоснежная манишка, вертикальная поза). На периферии - птицы не сумевшие отстоять более безопасное место. (В серёдке самые благоприятные условия для выживания – туда сложнее пробраться хищникам). За «элитную» жилплощадь между пернатыми то и дело вспыхивают драки: птицы с устрашающим криком налетают, клюют, бьют друг друга крыльями. Квартирный вопрос всегда порождает жёсткую конкуренцию. Зайдя в менее заселённую бухточку, разбираем спиннинги.

Каждый оснащен тяжеленным грузилом и тремя довольно крупными крючками на разных уровнях. Насаживаем нарубленные кусочки щупальцев кальмаров и забрасываем снасть в воду. Леску отпускаем так чтобы грузило едва легло на дно. Клюёт у всех почти сразу и только камбала - похоже, мы встали прямо над их колонией. Через полчаса сменили место.

Тут пошла в разнобой иная рыба: морской бычок, терпуг, палтус и окунь. Что интересно, окунь самых разных цветов: тёмно-синий, зеленоватый, розовый. Средний вес порядка килограмма.

Более мелкую рыбу выпускаем. Пока азартно, с дикими воплями выуживаем попавшую добычу, помощник капитана одевает двойной неопреновый гидрокостюм, тяжеленный кислородный баллон с разгрузочным жилетом, натягивает маску и прыгает в изумрудную толщу.

Лавируя между колышущихся лент ламинарии в лабиринтах прибрежных рифов, обросших бородами из раковин мидий, он насобирал для нас полный мешок морских ежей,

а в местах поглубже - с десяток камчатских крабов.

Сваренная коком уха получилась фантастически вкусной, а нежное крабовое мясо буквально таяло во рту.

Пока обедали, возле катера села стайка дымчато-бурых, похожих на голубей, глупышей*. Окуная голову в воду, они поднимали её уже с рачками в клюве. Так вот что привлекло их сюда!

*Обидное название «глупыши» эти птицы получили из-за своей необычайной доверчивости.

На обратном пути видим в метрах ста вынырнувшую касатку. За ней рассекали поверхность воды плавники ещё двух. А вон ещё одна! Да тут их целая семья!

Вынырнув и шумно вдохнув свежего воздуха, они быстро скрывались в океанской толще. Лишь изящный профиль хвоста ещё некоторое время выдавал одну из них.

СПЛАВ

В книге выдающегося русского этнографа Степана Крашенинникова «Описание земли Камчатки» (1756г.): есть такие строки: "Все рыбы на Камчатке идут из моря в реки такими многочисленными рунами, что реки от того прибывают, и, выступя из берегов, текут до самого вечера, пока перестанет рыба входить в их устъе". Прочитав этот фрагмент, думаю, и вы согласитесь, что быть на Камчатке в августе, в самый разгар хода лососёвых и не побывать на нерестовых речках было бы странным. Чтобы не заморачиваться с арендой снаряжения для сплава, воспользовались услугами профессиональных водников. Их товарищ забросил нашу команду на вездеходе со всей амуницией и горой продуктов в среднее течение труднодоступной горной реки, впадающей в Охотское море. (Через пять дней он заберёт нас в её устье).

Хрустальной чистоты речной поток замедляясь на плёсах и ускоряясь на на шиверах,

понёс лодки мимо крутобоких сопок, заросших в нижней части высоченной травой и приземистым кедровым стлаником.

Вот и красавец водопад показался.

Мишкам здесь раздолье: хочешь, ешь шишки, хочешь - стоящие сплошной стеной сочные стебли с крупными пальчатыми листьями шеломайника. В его зарослях иногда видим вытоптанные участки и траншеи между ними – миша кормился. Выше зоны стлаников - высокогорная тундра, а на водораздельных гребнях господствуют уже курумники. На них ни травы, ни воды – во время дождя она сразу уходит сквозь беспорядочные, многослойные нагромождения камней. В камчатских речках нерестятся все виды лососёвых Дальнего Востока: чавыча, горбуша, кета, кижуч, нерка ( местные из-за ярко-красного брачного наряда, ее именуют красицей). Излюбленные места нереста - мелководье со слабым течением. Такие участки называют тёрками. Отметав и полив молоками икру, супруги ещё долгое время из последних сил охраняют присыпанную мелкой галькой кладку от прожорливых гольцов и хариусов. Со временем на их телах начинают проступать начальные следы разложения - белые некрозные пятна. В конце концов, они погибают.

Но, даже умерев, продолжают поддерживать потомство – вылупившиеся мальки первые дни питаются остатками их плоти. Медведи же, избалованные обилием свежей рыбы, отнерестившихся особей не едят: у них мясо жесткое и безвкусное. Долгий и тяжёлый ход, против течения, нерест и охрана потомства высасывают из рыб все соки. Среди лососёвых Камчатки только голец и радужная форель не умирают после нереста. Но они и в океан на откорм не уходят. В пресной воде постоянно живут. Царица лососёвых по размерам и вкусовым качествам, бесспорно, - чавыча. Правда, в последнее время и она сильно измельчала. Если в 80-ые годы прошлого века попадались особи весом под пятьдесят килограммов, то сейчас редко вытягивает десять. Чавыча и открывает нерестовый ход. Начинается он в мае-июне. Последним (в конце августа - сентябре) на нерест заходит кижуч. Это про него Крашенинников писал: "Сия рыба вверх по рекам идет с таким стремлением, что перед ней вал поднимается, который усмотря издали камчадалы бросаются в лодки и сети кидают". Действительно, в прежние годы от идущих на нерест косяков лососёвых вскипала вода. В 21 веке такую волнующую картину врядли где увидишь. Разве что на некоторых Курильских островах. Виной тому браконьерство: две груды кетин со вспоротыми брюхами нам уже попадались. (Тема эта настолько злободневная и актуальная, что остановлюсь на ней попозже). Привал. На берегу нас сразу накрывает серой волной мошка. Её было так много, что дышать приходилось сквозь зубы – иначе в рот залетала. И комары в этот вечер остервенели - жалили нещадно. Особенно доставалось лайке Эдуарда. Кровососы так покусали её веки, что вокруг глаз образовались кровоточащие язвы. Чтобы как-то облегчить свою участь, она вырыла пещерку и спрятала голову в ней. Утром собрались довольно быстро – все хотели как можно быстрей покинуть это комариное царство. Когда оказались на середине реки, вздохнули – кровососы, наконец, отстали. Течение хорошее, так что грести не было необходимости. Плывём, любуемся при свете восходящего солнца отрогами, обступающими речную долину.

Их склоны почти до самого верха затянутых изумрудными коврами кедрового стланика. Издали они смотрятся настолько ровными, что так и хочется прогуляться по ним. Но я хорошо знаю, что эти симпатичные поля - это ад для попавшего в них путника. Тот, кто хоть раз ходил по стланику, поймет меня. Не испытавшим же такого "удовольствия", попытаюсь объяснить. Итак, вы подошли к стланику и видите, что это вовсе не поляна для игры гольф: перед вами густая живая стена из стволов и веток. На неё можно падать, повисать, пружинисто качаться, и, при этом не проваливаться до земли, а вот идти сложно. Неискушённому путнику может даже показаться – всё, прохода нет! И он отчасти прав, потому что его приходится создавать самому. Для этого надо, согнув голову, нырять в эту густую мешанину, с силой раздвигать упругие кривые стволики руками, перелезать через них, протискиваться между перекрученных ветвей, а иногда и проползать между их сплетениями по-пластунски. Так что, если на вашем пути появилась симпатичная «поляна» стланика, не обольщайтесь, лучше сразу обойдите. Сэкономите и время и силы. На приглянувшихся местах причаливаем порыбачить спиннингом на блесну. Кто с лодки, кто с берега. Среди последних и я. Правда, на берегу от укусов невидимой, из-за мизерных размеров, мошки вскоре начинают гореть уши и кисти рук. Это отвлекает и мешает равномерно крутить катушку спиннинга. Но что поделаешь - приходится терпеть. Берёт в основном голец (Эдуард говорит, что в прежние годы его было так много, что местами их тёмные спины сплошь покрывали дно).

На втором месте - хариус (его средний вес – грамм четыреста, а максимальный, - полтора килограмма). Красная рыба попадается не часто. За день три-четыре на всю команду.

Но даже такой улов - это превосходный результат. Местные рыбаки уверяли, что лососёвые на блесну вообще не идут. Скорей всего, говорили они так, из желания оправдать использование сплавных и перетяжных сетей. Наловят полную лодку, брюхо вспорют, мешочек с икрой вынут, а деликатесную рыбину выбрасывают. А потом больше всех удивляются, что лососёвых из года в год меньше становится.

Я не могу понять, почему сети продаются свободно. Ведь ловить ими запрещено. Где логика, господа депутаты? Сколько законов принимаете, но почему-то, ни один из вас даже с законодательной инициативой о запрете продажи сетей не выступит. Однако, самый большой вред ихтиофауне причиняют даже не сети, а электроудочки. При их использовании большая часть рыбы погибает, а выжившие становятся бесплодными. Тем не менее, эти орудия преступления и производятся, и продаются. Тем самым наносится удар по рыбным запасам страны. (Если судить по рекам и озёрам нашей Башкирии, весьма заметный). Что не способствует укреплению продовольственной безопасности России. Абсурдность ситуации налицо, но власть не хочет замечать этих проблем. Кучи распотрошённых кетин, облепленных зелёными мухами - следы браконьерского лова, встречаем всё чаще.

От них идёт такой смрад, что даже непривередливые чайки брезгливо облетают такие места. Эти белокрылые птицы десятками сидят по берегам у тёрок – мест нереста. Терпеливо поджидают, когда течение прибьёт к галечной косе очередную обессиленную рыбину.

Когда таскал сушины для костра, увидел сначала содранный дёрн, потом яму - копанину «хозяина тайги». Похоже, ограбил кладовую то ли бурундука, то ли горного суслика – евражки. А вон и сам миша в развалку ковыляет. Судя по размеру трёхлетка. Идет себе вдоль бережка, озирается, носом поводит.

Чайки перед ним с криком отлетают. В воду не лезет - обошёл прижим по берегу. Вот навалил кучу прямо в речку. Взобравшись на камень, долго высматривает рыбу.

Ведет себя так, словно не знает, как поймать её. Похоже неопытный. Я сделал несколько снимков и, прихватив пару сушин, тихонько пошёл к стану поделиться с ребятами наблюдениями. Из травы и кустов вылетали потревоженные мною полчища мелкой, почти невидимой мошки - такая мошка особенно активна вечером, на закате, а ночью не беспокоит. Появляясь на восходе, днём снова пропадает, уступая место более крупным кровососам. Нерестовые реки - настоящий Клондайк для медведей. Поскольку плывём мы неслышно, подслеповатые звери подпускают довольно близко.

Вон ещё один показался. Зашёл с галечной косы в воду. Постоял несколько секунд и быстрым движением когтистой лапы выкинул сверкающую рыбину на берег.

Взяв в пасть, приступил к трапезе. Было слышно, как он урчит и чавкает от удовольствия. Мы окликаем его. Косолапый встал на задние лапы и поднял над головой передние – демонстрирует какой он большой и сильный.

Постояв так, опустился на четвереньки и на всякий случай скрылся вместе с остатком добычи в прибрежных зарослях. На смену ему на перекат выходит медведь посолидней.

Зайдя в воду, прыгнул, схватил рыбу зубами и тут же с аппетитом съел – похоже, сильно проголодался. Погонялся немного по мелководью, и снова вытащил серебристую рыбину. На этот раз отдал добычу отпрыску. Так, охотясь, медведь неторопливо спускался вниз по течению. Он до того увлёкся, что не заметил проплывающие мимо него лодки. Да и ветер относил наш запах в сторону. При появлении нашей флотилии зоркий белоплечий орлан слетел с завала. За ним образовалась симпатичная, манящая своей бездонностью заводь.

Делаем заброс. Рикаф тут же вытаскивает кижуча. Моя самая уловистая блесна цепляется за корягу. Раздеваюсь и лезу в воду спасать её. Напротив, по другому берегу бредёт медведь необычного, почти палевого цвета.

Он, наверняка тоже видит меня, но ни как не реагирует - занят своими делами. Встали на обед. Эдик развёл костёр и жарит рыбу. Мы же поочереди в два бинокля наблюдаем за медведем, рыбачащим в метрах трёхстах от нашего стана.

Только что спокойный, он вдруг поднимает морду, и принюхивается. Потом резко стартует и мчится галопом по крутому склону. Видимо учуял нас! Как по-разному косолапые реагируют на людей! Медведь зверь крупноголовый, а вот глаза крохотные. Со стороны из-за высокой холки, огромной клиновидной головы и мощной шеи он кажется неуклюжим. На самом деле медведь обладает пластичностью и реакцией кошки. Развитые мышцы передних лап, вооружённые серповидными когтями, позволяют одним ударом сломать хребет сохатого. Он любопытен и интересуется всем, что привлекает его внимание. Поэтому нередко посещает по ночам лагеря туристов и рыбаков. Его всеядность не уступает людской. Особенно любит, по наблюдениям наших проводников, банки со сгущённым молоком. Непонятно только как он отличает их от банок с чем-либо иным. Не уж то нюх такой тонкий? От нападения на человека его сдерживает генетический страх перед нашей способностью убивать на расстоянии. Он побуждает его избегать близких встреч. Но если обстоятельства (голод, ранение) принудят медведя напасть, он быстро усваивает, что нет добычи более лёгкой, чем человек и становится чрезвычайно опасным. Таких особей приходится нейтрализовывать. Сегодня из нерестовых поймали лишь два кижуча. Олег засолил икры и подал её на ужин вместе с запечёнными в фольге хариусами. Из самих кижучей и гольцов сварили шикарную уху. Ночью нас разбудил треск сучьев. Дежуривший у костра Эдуард поднял тревогу: «Медведь! Медведь!» Выбираемся из палаток и начинаем кричать, стучать по котелкам, мискам. Зверь упрямо топчется среди кустов – не хочет обходить палатки. Оказывается, мы встали на его тропе. А больше-то и встать негде - во время нереста медведи курсируют по всему берегу. На некоторое время Топтыгин затихает, но вскоре снова зашумел. Раскачивает ветви, злится - не хочется ему в дебри лезть. Становится жутковато. Эдик достаёт ракетницу и стреляет в его сторону. Красными огоньками вспыхивают глаза. Ломая подрост, зверь, наконец, удаляется. После такого переполоха собираемся у костра, мы встревожены. Да и лезть в ненадёжную палатку уже не хочется. Нет, все же днем тайга поприветливее. Тем временем дрова кончаются. Поблизости ни одной сухостоины. Надо идти в лес поглубже. У меня в команде репутация бывалого туриста. Чтобы не разочаровывать друзей, отправляюсь за сушинами вслед за Эдиком и Валерой. Жутковато, но мою решимость поддерживают строки из книги Крашенинникова: "Камчатские медведи не сердиты, на людей никогда не нападают, разве кто найдет на сонного: ибо в таком случае дерут они людей, но до смерти не заедают. Никто из камчадалов не запомнит, чтоб медведь умертвил кого. Обыкновенно задирают они у камчадалов с затылка кожу и, закрыв глаза, оставляют, а в великой ярости выдирают и мягкие места. Однако ж не едят их. Таких изувеченных от медведей по Камчатке довольно, и называют их обыкновенно дранками". Оживив полузатухший костёр, Эдик прочитал нам лекцию: - Если встретились с медведем, ни в коем случае не убегайте. Это будит в звере хищнический инстинкт и провоцирует преследование. Отступая, ведите себя с достоинством и не поворачивайтесь к нему спиной. Отходите медленно, повернувшись боком. Ещё важно не создавать своим поведением условия, при которых медведю некуда отступать. Когда заходите в лес заранее давайте знать о себе покрикиванием или громким разговором. Косолапый не любит неожиданностей. Неспровоцированные нападения на людей были, есть и будут всегда. Добродушие медведей обманчиво, а нападение страшно! В общем, всегда помните – медведь, прежде всего хищник, а не лубочный герой или цирковой увалень. Что у него в голове он вам не скажет. Все следующие ночёвки будем делать на островах. Так безопасней. И ещё: просьба ко всем - по тропам не ходить. После такого обстоятельного инструктажа мы как-то успокоились, подавленность прошла. Но все по-прежнему кучкуются у костра. Только отплыли, как на берег из-за увала вывернул огромный медведь. Неужто это наш ночной гость? Ну и громила! Совсем рядом, однако, отдыхал. Увидев, а скорей всего услышав нас, (у мишек зрение слабоватое), он возбуждённо затопал, заскрёб землю, в маленьких буравчиках глаз загорелись злобные огоньки. Лодка всё ближе. Тут косолапый совсем разошёлся: стал делать броски в нашу сторону, «фукать», часто работая челюстями, лязгать клыками. Но по стоячим ушам было понятно, что атаковать не собирается, просто пугает.

Уже после экспедиции в книге профессионального камчатского охотника Павла Панфилова «Медведь» узнаю, что за последние годы, начиная с 1996, агрессивность косолапых заметно возросла. Если в период 1981-1995 годов медведь на Камчатке задрал насмерть 14 человек, то есть одного человека в год. То с 1996 по 2011 годы (практически за тот же срок), в результате их нападения погибло 45 человек, то есть три человека в год. Панфилов считает, что виноваты в этом, прежде всего, сами люди. Отлов лососёвых сетями в местах захода рыбы в реки, привел к тому, что у мишек возникли проблемы с кормовой базой и часть из них, не успев нагулять жир для зимней спячки, становится раздражительными, агрессивными. Вторая причина - вытеснение косолапых из традиционных мест обитания в связи с интенсивным строительством дорог, дач, предприятий, ЛЭП, трубопроводов с открытых месторождений газа. Третья – отстрел в погоне за призовыми трофеями, самых крупных особей*. Это привело к росту численности молодых, недостаточно приспособленных к самостоятельной жизни зверей. И, безусловно, – неправильное поведение людей при встрече с этим грозным хищником. Человек, как правило, убегает и у зверей срабатывает рефлекс: раз убегает - надо догнать. Впереди, посреди речки, показались две чёрные точки. По мере приближения к ним мы поняли - опять эти косолапые. Когда почти поравнялись с ними, те уже выбирались на берег.

Оказалась медведица с лончаком - полуторагодовалым медвежонком прошлогоднего помёта.

*Самого большого медведя в крае добыли в 1995 году. Он весил 875 килограммов.

Четвёртый день на сплаве. Удивительно, но сегодня ни одного медведя. (И, слава богу, – надоели уже). По всей видимости, сказывается приближение к жилухе. Всего за три предыдущих дня видели двадцать восемь косолапых. Среди них только две медведицы с сеголетком (родившимся в этом году). А двухгодовалых медведей – пестунов (от слова пестовать, воспитывать малышню) вообще ни одного. Из взрослых лишь один матёрый - шести-семилетний. Остальные - трёх-четырёхлетки. Что любопытно, окрас у всех разный. От соломенно-жёлтого до тёмно-бурого, а порой даже чёрного. Я немало походил по диким местам нашей Родины, четыре сезона отработал штатным охотником, но такого количества медведей не встречал за всю свою жизнь. Чем ближе к морю, тем больше чаек. Терзают по берегам отнерестившуюся рыбу. Наше внимание привлекла одна довольно потрёпанная птица: её почему-то все отгоняли от добычи. Сердобольный Динар кинул ей кусок хлеба. Чайка поймала его на лету, но не успела проглотить, как на неё накинулись сразу трое. Что тут началось! Драка завязалась прямо в воздухе. Они били бедняжку клювами, хлестали крыльями. Потеряв скорость, две чайки плюхнулись в воду. Первое время они тихо лежали, распластав крылья. А придя в себя, вновь кинулись друг на друга хотя хлеба – причины драки, уже не было. Получить преимущество так и не удавалось ни одной из них. Наконец усталость остудила кипящие страсти. Разлохмаченные и мокрые птицы разлетелись и стали приводить себя в порядок на разных концах галечной косы. Встали на плёсе. Ловим с берега. Я не фанат рыбалки. Поймав двух гольцов, поднялся на обрыв, чтобы нарвать шишечек стланика.

Молочной спелости орешки сейчас самые вкусные. Особенно если шишки испечь на углях. Редкий с краю стланик, в глубине становился всё гуще. Набрав полный пакет, с трудом продираюсь на свободу. К стану возвращаюсь по полянке, устланной пышными клубами ягеля. Серый, упругий, похожий на мочалку, мох-гриб мягко пружинит под ногами. Неожиданно из под кустиков голубики, с шумом выпорхнула куропатка и, прихрамывая, заковыляла прочь. И хотя прекрасно знаю, что птицы специально прихрамывают или припадают на крыло, когда отводят от потомства, всё же первая мелькнувшая мысль – у птахи что-то с ногой! Раздвинув кустики с сизыми ягодами, обнаружил четырёх, уже довольно крупных птенцов. Благодаря пёстрому серовато-коричневому оперению , они почти сливались с почвой. Куропатка-мать сердито закудахтала издали. Чтобы успокоить её тихонечко отступил и зашагал к лагерю. На следующий день прошли один за другим три порога.

В сужениях, образованных скальными лбами, река с рёвом устремлялась через узкие проходы вниз. Высокие стоячие волны захлестывали лодку, осыпали рюкзаки и нас холодными брызгами. Тут ещё небо затянула серая хмарь. Посыпала морось.

Неожиданно она перешла в ливень. Пока доставали из рюкзаков плащ-накидки, основательно промокли. После каждого стремительного слива всегда следовали заводи, казавшиеся из-за черноты, бездонными. Но, как ни странно, сколько забросов не делали, рыба не клевала.

Лишь однажды повезло: Динар поймал нерку в таком ярко-красном наряде, что когда он подвёл её к борту, показалось, будто возле лодки разгорелся алый костёр. Более необычной раскраски у рыб я не видел. Туловище алое, с фиолетовым участком на спине, одни плавники зелёные, другие черные; челюсть белая. Тут уж и у меня взыграла кровь - все уже по два-три лосося поймали, а у меня одни гольцы. На следующей стоянке, по совету Эдуарда, меняю золотую блесну на серебристую с красными пятнышками, и делаю несколько бросков в черный омут. Безрезультатно. По идее, в таком месте рыба должна кишмя-кишеть, а на деле тишина. Прошёл немного вниз - в устье горного ручья медленно ходит кругами несколько кижучей . Откуда-то появляется уверенность: «Один из них будет моим!» И уже на втором забросе почувствовал сильный рывок. Тут началась борьба, в которой забываешь обо всём на свете. Когда главной целью становится удержать в руках спиннинг и, при этом успевать подтягивать сильную рыбину к берегу. Вот кижуч уже бьется на мелководье. Только бы не сошёл с тройника! Я так разволновался, что на всякий случай прыгаю на мокрые валуны и придавливаю добычу всем телом. Во мне просыпается хищный зверь – вцепляюсь в жабры (не выпущу!) и гордо несу трофей к стану. Правда это была форель.

После обеда причаливаем к месту, где нас уже поджидал ГАЗ-66. После пятичасовой тряски в тесной, заваленной рюкзаками и тюками со снаряжением, будке выгружаемся на турбазе Лесное.

Второй пункт программы завершён!

ПЕТРОПАВЛОВСК-НА-КАМЧАТСКЕ

Во время завтрака ощутили ногами слабенькие тычки. Зазвякали стаканы в шкафу, слегка закачалась люстра. Местные на такие незначительные сотрясения земной коры не обращают внимания. Знают, что они не страшны: дома построены с расчётом на землетрясения в девять баллов. Плотные низкие облака, слившись с морем, погрузили окрестности в серую муть. Это поставило жирный крест на оплаченном мной* полёте в Долину гейзеров. Чтобы день не пропал зря, решил воспользоваться приглашением местного краеведа Михаила Яковлевича Жилина, много лет проработавшего собкором ТАСС по Камчатскому краю и написавшего вместе с Василием Песковым несколько интересных книг.

Михаил Яковлевич тут же организовал машину, и весь день знакомил с городом, причудливыми рукавами растёкшимся по побережью и узким распадкам. О каждой достопримечательности в лабиринтах его безразмерной памяти хранилась масса интересных историй.

*Остальные члены нашей команды уже не первый раз на Камчатке и Долину видели. Поэтому они отправились на рыбалку.

Первым из русских в эти места добрался на оленьих упряжках отряд Владимира Атласова. Случилось это в 1697 году. Тогда на берегу Авачинской губы были только стойбища ительменов. Казаки заложили лабазы для хранения ясака и основали рядом со стойбищем ительменов Аушин, острог. 17 октября 1740 года, по составленным Атласовым картам, здесь высадилась, прибывшая на двух пакетботах «Св. Пётр», «Св. Павел», и давшим название городу, Вторая Камчатская экспедиция, руководимая командором Витусом Берингом и Алексеем Чириковым. Эту дату и принято считать днём рождения Петропавловска. А основателем города - Беринга. На самом же деле, его основателем был штурман мичманского ранга Елагин Иван Фомич. 29 сентября 1739 года, он по приказу командора на боте «Св. архангел Гавриил» зашёл в Авачинскую губу и на берегу самой тихой её гавани, названной впоследствии Петропавловской, построил склады и жилые помещения для размещения запланированной на 1740 год экспедиции. А также сделал промеры для выяснения возможностей захода крупных морских судов, поскольку «при оной губе надлежит быть для жилья служителям строение, також и для клажи провианта магазеинам». Спускаемся с бодро вышагивающим, несмотря на свои 78 лет, Михаилом Яковлевичем к причалам, у которых толпятся десятки белоснежных судов. Длинношеие краны выгружают из трюмов контейнеры, бочки, мешки. Оглядевшись, я убедился, что основатели города очень грамотно выбрали эту неприметную, незамерзающую даже зимой бухточку Авачинской губы под базу-порт. В ней в самый свирепый шторм - тихо, спокойно. Каких только кораблей не повидала она! Сюда заходили бригантины, галиоты и щитики, суда промысловых компаний со всего мира. В 1779 году эта гостеприимная гавань дала приют кораблям Третьей экспедиции Джеймса Кука. Через восемь лет бухту посетили суда Жана-Франсуа Лаперуза. Жители города дали морякам французской экспедиции всё, что требовалось для продолжения плавания. Адмирал Лаперуз позже написал: «Я не мог бы в собственной стране, у моих лучших друзей встретить более тёплого приёма, чем здесь. У русских не было никакого приказа, касающегося нас, но они предоставили помощь в довольном количестве, и с нас не взяли какой-либо платы». (Через 70 лет, во время Крымской войны, эскадра «благодарных» французов вместе с англичанами, имея приказ отвоевать у России Аляску, Алеутские и Командорские острова, вероломно напала на приютивший и оказавший им безвозмездную помощь форт-пост - Петропавловск. Небольшой русский гарнизон не только выстоял в этом сражении, но и разгромил троекратно превосходящего по численности и вооружению противника). А в 1804 году в бухту зашёл во время Первой кругосветной российской экспедиции по пути в Русскую Америку корабль «Надежда» под командованием Ивана Крузенштерна. Впоследствии, только с 1804 по 1848 года состоялись заходы в бухту 25-ти русских кругосветок! Бродим по старой части города, в надежде найти следы былого.

Увы, из старых построек ничего не уцелело. Виной тому регулярные землятресения. Слава богу, хоть памятники мореплавателям и защитникам Петропавловска на Камчатке сохранились. С удивлением обнаруживаю, что этот город более чем на сто лет