Выступление библиотекаря Городской модельной библиотеки №4 Бикчуриной А.З.
Философские споры, проблема воспитания в произведении Камиля Зиганшина «Золото Алдана».

Да, много места в романе уделяется философским размышлениям его персонажей.

В основе этих споров лежат мысли о религии, об устоях старообрядцев.

Долгие зимние вечера в таких разговорах проводят загнанные в тайгу белогвардейцы, в большинстве своем люди набожные.

Так один из героев романа Пастухов восклицает:

-… Как Господь мог допустить победу воинствующих богоненавистников?

На что Хлебников отвечает словами своего отца:

- …что в мире всего поровну: есть день и ночь, есть плохие люди и хорошие. Так же и у Бога есть супротивник – диавол. Он властвует под землей, а Бог на небесах. Земля же поле их брани, на коем они сражаются за наши души. Бесы долго разжигали в нашем народе жажду перемен, и мы поддались им….

- Мы запутались в вечных вопросах: что, правда, что ложь, кто виноват и что делать? Для меня теперь совершенно очевидно. Что в

Гражданскую выбор шел между двумя равновеликими неправдами.

Действительно, во все времена, шли споры, что, правда, что ложь и, стояли извечные русские вопросы кто виноват и что делать? Каждый из нас имеет свой ответ, своё мнение. Но никто из нас не знает, где истина.

Очень мудрый философский ответ дает наставник Григорий на известие Корнея о том, что Лешак все злато, что за эти годы намыл, пустил на восстановление староверческого монастыря:

- Многомудрое решение, кто смог отказаться от излишеств, тот предостерегается от лишений. Ведь само по себе богатство не приносит счастья, ибо счастье и Божью благодать в полной мере можно ощутить, только делясь с другими.

Мне бы очень хотелось, чтоб этот роман прочитали наши сегодняшние олигархи, бизнесмены и тоже прониклись этой идеей.

Или вот разговор двух братьев Тиньковых – наставника староверов Григория и офицера-белогвардейца Николая:

- Брось, Григорий. Человечество тысячи лет над Ветхим и Новым заветом рыдало, но мало кто жил по изложенным там принципам и заповедям. Какая любовь, если люди во все века бессмысленно истребляли друг друга? Не спорю, война сильно изменило моё мировоззрение. Сердце огрубело и зачерствело до того, что даже перестал испытывать жалость к убитым.

На что Григорий отвечает:

- Потому наша держава и ослабела, что люди отдалились от бога, обезверились. Ведь не столько государство, сколько вера защищает людей от вседозволенности и жестокости. Вера – всему столбовая дорога.

Эта цитата автора актуальна и в наше время, когда много наших сограждан не боится ни Бога, ни законов, ни правительства.

В лагере Корней сдружился со священником Илларионом, который был служителем не признаваемой староверами никонианской церкви, и столь глубоко любил Бога, что скитник невольно задумывался: «Может, на самом деле, важна не форма обряда, а ее суть. Она ведь едина с нашей».

И Илларион говорит:

- К инакомыслию с большим терпением и пониманием следует подходить. Если вдуматься, суть всех религии едина…

Устами священника автор призывает нас читателей к толерантности, терпимости, которые могли бы стать основой возрождения духа человека, народов, страны.

Тот же священник Илларион говорит:

- Коммунизм – идеал социального устройства общества. Но коммунизм на безбожии – это ошибка.

Опираясь на веру, намного легче было бы воспитать совершенного человека, ведь цели и православия, и коммунизма сходны. А большевики ввели запрет на церковь, чем у многих породили неприязнь к власти. Народ приучается к тому, что не грешно обманывать, обкрадывать, а крестить детей и молиться все равно тайно продолжает.

К счастью, вроде, все возвращается на круги своя, и в сегодняшнем нашем обществе религия заняла свое место, открываются церкви, мечети, медресе, воскресные школы, и люди потянулись к Богу, но, к сожалению, несмотря на это лжи и криминала меньше не становится.

По всему роману красной нитью проходит мысль, мне кажется тоже философская, кто прикасается к золоту с целью наживы, с целью прославиться, всех их настигает рок.

Свое мировоззрение автор вкладывает и в уста фэнтезийного персонажа Сибирыча, который говорит:

- Ты должен понимать, что земля такой же живой организм, как и вы. Её лик, как лицо человека, со временем меняется…Участившиеся природные катаклизмы – это реакция Земли. Ураганами, землетрясениями и цунами она выражает человечеству свой праведный гнев. А вот ваша община живет в согласии с природой. Так и надо бы жить всем – о том мечтает Создатель.

И вот такой поток философских раздумий о вечных человеческих ценностях говорит о том, что автор сам является философом, правдолюбцем, стремящимся к справедливости, милосердию.

Я думаю, самая главная ценность этих философских размышлений писателя в том, что они заставляют каждого читателя задуматься о смысле собственной жизни, вообще о смысле жизни человека в этом мире и имеют важное воспитательное значение.

Многоуважаемый Камиль Фарухшинович!

С большим удовольствием прочитал Вашу охотничью повесть - "Щедрый Буге". Я и сам много полазил по стране и даже по полярным льдам, и даже простое перемещение человека в земном пространстве всегда меня волнует и, как теперь говорят - "заводит", особенно, если это перемещение сопровождается серьезными размышлениями и неординарными мыслями. А в случае охотничьей прозы - овень прицельными наблюдениями и опытом, за которым угадывается многолетняя цепкость глаза, а иногда и нешутейная кровь, на которой, как известно, стоят не только воинские уставы.

Повесть привлекает и точностью деталей и той мудрой простотой изложения, за которой постоянно чувствуешь многовековой опыт простого народа, который /и народ и опыт/ и кормит весь остальной умный и спе¬циально просвещенный мир. Замечательно просто и мудро звучат приметы, даже самые бытовые, имеющие для каждого из нас ежедневное и серьезное значение: "Как со вчерашним лицом ходить будешь? Тайга пугаться будет, соболь уйдет..." /стр.9/. У белки прыжки большие и лапки она ставит прямо - пока она не сытая. Поест - прыжок короче, лапки ёлочкой.../II/

"Первозданная гармония... связывала меня в эту минуту с ушедшими поколениями, будила желание сберечь эту красоту..." /42/ - замечательно точное переживание в цепочке поколений...

Сильное впечатление - от волчьей охоты, когда стая загоняет лося на слабый лед, а когда лось провалится - ждет, когда он замерзнет /54/.

Очень хороши строки, посвященные Филину, косулям, куницам, шатуну, и тому органическому страху, который владеет всеми нами перед лицом действительно дикой тайги - страху на генетическом уровне.

Эхо голос потеряло - снег будет, - /73/.

И как свечка на морозе горит - отличное наблюдение /75/, и замечательно, что оно дошло более чем до одного человека... "Широта крымская, долгота колымская" - такими замечаниями особенно ценны для меня произведения о Севере и северянах, потому что, как ни крути, а Север, тайга, льды, сопки, условия жизни здесь - это совершенно особый природный и человечий полигон жизни, полигон- воспитатель, полигон-проверщик, полигон-закальщик...

"К утру выпала "печатная пороша..." - как вспомнишь, что у ненцев и коми и прочих зырян-манси-самоедов одного только определения снега до сотни - невольно тянет совершить низкий земной поклон этим людям, сумевшим выжить в наших арктических таёжных, приполярных и тундровых условиях, которые никакой европеец даже и условиями не назовёт!

И, конечно, совершенно замечательно, что среди нас находятся люди, и не только охотники, которые умеют всё это оценить, понять, уважительно передать через бумагу - другим людям. И передать не как затейливые и забавные Факты чужой дурацкой жизни, а со всею глубиной человеческого участия и понимания. И спасибо Вам лично и за эти страницы Вашей личной биографии, и за это писательское умение.

И когда на стр.87 читаешь, как и куда "зовет этот потусторонний гул" бубна - веришь и понимаешь, что в глубине нашего сознания сидит навсегда укоренившееся ощущение, идущее из давным-давно ушедших миров... Ничто не пропадает. И так называемое шаманство предстает уже не как дикость и заблуждение, но как отзвук той вселенской гармонии, которую дано понять на чувственном уровне далеко не каждому желающему!

Хороши у Вас сиены палаточных застолий, и встреча нового года, и освобождение зверька, которому охотник вдруг заглянул в глаза, а также строчки про "янтарно-жемчужную лапшу" - талу из тайменя... О, Господи, пошли мне такую закуску!..

Спасибо, Камиль Фарухшинович, за доставленное умственное и чувственное удовольствие - почти на б авт. листах!

Теперь о нашем общем деле. Когда-то я пришел на борт парохода "Леваневский", на котором должен был уйти на Шпицберген, капитаном был старый морской волк /весь зад в ракушках/, который прошел огонь и воду и медные трубы и не по одному разу. Единственного тогда в Мурманске профессионального писателя /меня/ он приветствовал так: "Чем можете быть полезны?"

И этот вопрос был задан в те времена, когда ни о каких, сегодняшнего типа сложностях< не могло быть и речи. Мы везли полярникам оборудование и взрывчатку, живые ёлки /а до нового года было еще 2 месяц, наш рейс был последним/, Фрукты и подарки - но и на судне и на шахтах работали и жили живые люди, которым нужно было много больше того, что они делали, - не хлебом единым... Поэтому весь рейс и все стоянки я делал радиопередачи, юмористические выпуски стенгазет, спецрепортажи со всех палуб и служб, и дал первый в истории Шпица турнир одновременной игры в шахматы на 12 досках, что многоликий товарищ Гиннес так и не сумел занести на свои дурацкие страницы...

Опубликовать Вашу повесть можно не менее чем в двух номерах журнала а может даже и в трех, если возможно соблюсти некоторые условия , необходимые для публикация такого рода. Вы упоминаете несколько раз о Фотоаппарате. Я посылаю Вам наш журнал, который теперь здесь все зовут новым, я за полгода изменил Формат, Форму подачи материалов, принципы вёрстки и т.д. - пытаясь приблизить "Севернегласным требованиям современного журнала, и не только внешне.

"Север" был журналом литературно-художественным и общ.-политически Теперь он сначала общественно-политический, а затем уже литературно- художественный. Что, на мой взгляд, отвечает приоритетам сегодняшнего дня и расстановке граждански-значимых акцентов. Кстати, Ваша повесть - в тех,мною здесь отмеченных моментах^ тоже, по большому счету: сначала общ.-политическая, с элементами лирической публицистики, а потом уж всякая прочая, что и придает ей, на мой взгляд, особую весомость.

По нашему новому Формату - журнал требует как бы особого, альбом¬ного, подхода к публикациям: ширина полосы предполагает панорамную фотографию, лучше черно-белую, еще лучше в коричневых тонах, типа старого бромпортрета, а при наличии денег - и цвет. ^

Если у Вас есть фотоиллюстрации к этой вещи /или подходящие/ - было бы замечательно приложить-их, обозначив их расстановку по текст, если снимки привязаны к событиям, действующим лицам и т.д.

Были бы очень уместны панорамные снимки, выразительные типы людей, пейзажи, портреты зверей и.т.п. Могут пригодиться и не слишком удачные снимки, из которых можно нй компьютере сделать графику, рисунок На стр. 90 у Вас упоминание о клыках кабана - такими бы рисунками сопроводить текст! На нашей бумаге отлично смотрится карандаш, уголь, -рисунки без рамки,они как бы раздвигают журнальную полосу. Можно давать и слабую фотоподложку под текст - как в очерке Гуляева в №1-2.

Словом, такой материал желательно подать максимально выигрышно, чтобы он привлекал внимание не только словом /до которого еще надо добраться/.

Замечательно, что Вы связаны с Уфой - закончу пьесу, быть может, появлюсь на уфимском небосклоне, если у вас есть русский театр.

Очень Жду иллюстраций! Найдите, пожалуйста, уголок в своем рабочем сознании - для них. Материал очень выиграет от такой спецподачи!

Еще раз спасибо за повесть. Жду снимков, рисунков и Ваших соображений.

Главный редактор журнала "Север",
Станислав Панкратов.
Июнь, 2001.

О ТВОРЧЕСТВЕ ПИСАТЕЛЯ ЗИГАНШИНА КАМИЛЯ.

Меня всегда радует, когда, читая талантливо написанную книгу, узнаю новое имя автора. Хотя в моем возрасте вроде пора бы уж успокоиться и попридержать свой восторг от прочитанной книги. Но за последние развальные, разрушительные годы, падение морали и нравственности, опустошение душ, особенно молодежи, когда, полные отвратительного натурализма, насилия, жестокости книги заполонили полки магазинов, встреча со светлым, чистым, талантливо созданным произведением не только радует, но и вселяет надежду, что Россия жива и существуют, появляются художники, продолжающие лучшие традиции русской классики и многонациональной советской литературы.

Особо хочу отметить, что, прочитанные мною книги созданы не в Белокаменной, а на Урале.

Автор талантливых, интересных, умных книг «Щедрый Буге»,"Боцман", "Маха", "Скитники", «Золото Алдана» Камиль Фарухшинович Зиганшин проживает в Уфе. Познакомился я с ним на Пленуме СП России случайно два года назад. Из разговора узнал, что он сменил немало серьезных, требующих ума и воли, чтобы не оказаться на обочине жизни профессий. Например, ну что может быть общего между такими специальностями, отличающимися как темная ночь от солнечного дня, как быть матросом на китобойце "Вольный" (Владивосток) и ведущим инженером Управления связи АПК "Башнефть" в советское время? Или: работать начальником радиолаборатории, а потом вдруг стать профессиональным охотником-промысловиком в Уссурийской тайге? Добывать осторожного чуткого соболя, требующего от охотника кроме физической выносливости, многотерпения, настойчивости, еще и умения читать хитросплетения следов, которые оставляет на снегу бесценный зверек. Попробуй пойми, какой из многочисленных следов верный? По какому идти?

А как вести себя при внезапной встрече с самым свирепым и опасным, хоть и некрупным хищником - росомахой, у которой когти крупнее, чем у медведя, злоба разве что сравнима с крысиной, попавшей в капкан. При встрече даже медведь, как правило, старается уступить тропу злющему, не признающему никаких правил, соседу...

Будущему писателю не однажды приходилось, холодея от пят до кончиков волос, встречаться "лоб в лоб" с уссурийским тигром.

Камиль Зиганшин написал пока всего пять книг. Но зато какая эта "пятёрка"! Подобная "пятёрка" может на равных соперничать с некоторыми многотомниками. Вспомним автора "Конька Горбунка"!

Автор этих книг глубоко, досконально знает свой материал, тонко чувствует и понимает загадочно-таинственную фауну и флору тайги. Автор не очеловечивает своих героев, не наделяет их человеческими качествами, а показывает их поведение в органичной связи с окружающей средой (экологией), нам понятной, близкой. К. Зиганшин "разговаривает' со своими персонажами как бы на ИХ языке. Ему чужды умиления городского жителя, впервые увидевшего, как рысь нежно обучает своего котенка охотиться, или игру развеселившихся норок, или "архитектурное" сооружение пичугой своего дивного жилища. И между тем автор замечательных книг мог подолгу наблюдать, как распускаются не особенно яркие, невзрачные цветы королей и принцев таежной флоры - жень-шеня и золотого корня... К. Зиганшин жизнь этих редкостных растений сравнивает с жизнью человека, который тоже вечно борется за выживание.

К. Зиганшин удивительно легко устанавливает взаимопонимание с животным и растительным миром только ему ведомыми методами, чутьем и тактом, характерным для человека чуткой души, наблюдательного, любящего и понимающего Природу! Зиганшин легко, охотно подчиняет свое поведение, чувства хозяевам тайги - зверью. Мне думается, что автор "пятёрки" строго блюдет мудрое изречение: в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Иначе бы К. Зиганшин не смог так зримо, правдиво и тепло рассказывать о потаенной жизни своих героев.

Благодаря такому уважительно-благородному отношению автора к философскому осмыслению взаимоотношения человека с таежным миром и мы - читатели тоже проникаемся любовью и каким-то новым добрым чувством к нашим "меньшим братьям", как сказал бы С. Есенин.

Человечество утешает себя тем, что время от времени устраивает так называемые заповедники для фауны и флоры, то есть таким же обитателям планеты Земля, как и человечество. А практически люди создают узаконенные, строго ограниченные резервации для животного мира и очень похожие на резервации индейцев в США, но только площадями крупнее.

Автор светлых произведений К. Зиганшин несколько лет работал штатным охотником в лесах Дальнего Востока, когда ему приходилось месяцами жить один на один с дикой природой. Жизнь охотника-промысловика недалеко ушла от образа жизни первобытного человека, что ярко, емко показал автор, и что до нервной встряски поражает читателя. Вот в те годы К. Зиганшин понял, осознал, как жестоко, чаще неправедно «всесильный» человек уничтожает жителей лесов, тайги... И не случайно писатель Зиганшин создал в Башкортостане "Фонд защиты диких животных» и учредил премию «Рыцарь леса» активно борющимся за сохранение и приумножение животного мира республики и её уникальной фауны.

В романах «Скитники» и «Золото Алдана» читатель встречается не только с богатой, разнообразной фауной и флорой Уссурийской тайги, Урала, Сибири, Севера, но и обогащается духовно, благодаря эстетико-философскому повествованию автора. Жизнь животного мира и человека переданы в органичной, взаимозависимой связи и без каких-либо натяжек, искусственных конфликтов или сантиментов. Даже когда борьба идет за жизнь человека с хищником, благородство человека, подспудное сознание, что в победе зверю можно сохранить жизнь, автор поступает гуманно - не убивает жителя тайги, сохраняет ему жизнь... И каким же счастливым, достойным звания человека чувствует себя автор после такой драматической схватки!

Ярко, образно, без перехлестов открывая нам неохватно богатые, часто нежно-красивые стороны таежной жизни, К. Зиганшин одновременно жестко и почти натуралистично противопоставляет чаще всего неразумное поведение человека по отношению к окружающей его среде. Человек уничтожает не только божественно совершенную красоту Природы, органично связанную с бытием человека, но он прежде всего убивает в себе добрые, гуманные начала, без которых человек уподобляется скотине...

В произведениях К. Зиганшина так же немало удивительно интересных, неожиданных практических советов, как должен вести себя человек, попавший в экстремальные условия, когда жизнь зависит от воли, умения воспользоваться подручными средствами. Порою эти эпизоды выписаны с юмором (беда-то уже позади!), пониманием слабости человека, особенно городского. И опять же, как важно уважительно, без верхоглядства относиться к Матушке-Природе, частью которой мы сами и являемся.

Последняя дилогия К. Зиганшина «Золото Алдана» подтверждает, что в литературу пришел талантливый, трудолюбивый, с добрым сердцем человек.

Когда я узнал, что Зиганшин написал повесть о старообрядцах, я. право, засомневался: за свое ли дело взялся Зиганшин. Татарин (мусульманин) сумеет ли, думал я, объективно, правдиво показать события исторические, драматические, серьезно повлиявшие на духовность русского народа, его историю? Одно дело писать о том, что ты великолепно знаешь, материал близок, сродни твоей душе (да и сам ты обтаежился!) И совсем другой требуется подход к написанию и показу событий многовековой давности! Где лексика и стиль письма должны быть иными!

И как же я счастливо поплатился за свое сомнение! Читал я роман с упоением! Радостно! Сколько же, думал, он перелопатил исторического материала! Как крепко и без натуги вжился в мир новых героев, людей высокодуховных, нравственных, твердых в своих убеждениях, настойчивых в достижении цели и фанатически преданных Всевышнему!

Надо было иметь немалую смелость, чтобы с головой и доброжелательными чувствами ринуться в глубь веков православия, суметь показать, какие же терна и перипетии русские люди (староверы, последователи неистового Аввакума) преодолели, чтобы сохранить верность старообрядчеству! Уважительно, с любовью показать, какие же силы помогли этим людям достичь намеченной цели! Мне думается, что, будучи мусульманином, К. Зиганшин честно, правдиво показал лучшие черты русского человека, православного. Любовь и уважение автора к своим героям лучезарно высока, искренна. Он любит людей чистых душой, сердечных, чьи помыслы и труды благородны, характеры тверды и надежны для единомышленников...

Показывая трудные, длительные (многомесячные, растянувшиеся на годы!) продвижения старообрядцев на Восток и Север за высоченные горы, где скалы целуются с облаками, а тучи вспарывают набрякшие водой животы, старообрядцы наконец-то обустраиваются. Они валят огромные деревья, корчуют под пашни большие площади, чтобы потом посеять рожь, ячмень... Ограничивая себя в хлебе, люди берегут зерна для посева, как зеницу ока. Откуда у этих изнуренных длительными переходами людей берутся силы, чтобы преодолеть невообразимые трудности? И автор делает однозначный и точный вывод: только вера во Всевышнего, труд, поддержка друг друга, уважение языка и обычаев местного населения позволили пришельцам (старообрядцам) обустроиться на новом месте, где их не могут достать реформы Никона. "Удаление от мира и его греховной суеты, физический труд, молитвы, земные поклоны до изнурения, строгий пост, чтение книг старого письма, беседы с праведниками общины мало-помалу открывали перед Варлаамом всю глубину и гуманность почитаемой этими людьми веры". Так утверждает автор об истоках духовных сил скитников.

Для К. Зиганшина характерно живописание природы Сибири и единство духовно сильных старообрядцев с суровой природой обживаемых ими новых земель. Мы видим, как порою, отчаявшиеся от непосильной борьбы с разбушевавшейся стихией вынуждены отступать люди? Однако они не клянут стихию, принесшую невосполнимые беды, потери... Но в другой раз Природа вынуждена отступить перед упорством и молитвами пришельцев, их несгибаемым духом.

"...Наконец на третий день бичевания речка неожиданно круто повернула, и истерзанные путники увидели перед собой обширную лесистую впадину, защищенную с севера и юга мощными острозубыми хребтами. Более высокий, северный венчался цепью снежных шапок, вокруг которых разбрелись отары кучерявых облаков. Над самой же падью небо было чистое, нежно синее".

Вот такая же "нежно-синяя" проза у Камиля Зиганшина. Убежден, что в литературу пришел щедро одаренный художественным видением мира человек. Его доброе сердце, чуткость и твердая гражданская позиция принесут определенную пользу литературе, которая нынче переживает тяжелые времена. Таких писателей нам сегодня не хватает.

И последнее о чем я хотел бы сказать и особо отметить. Роман «Золото Алдана» - первое художественное и столь серьезное произведение о духовной мощи православия (старообрядцев), написанное с глубоким знанием материала и доброжелательным пристрастием мусульманином!

Хорошо зная работы выдающегося русского философа, глубоко верующего Эдуарда Федоровича Володина, я думаю, что мировоззрение автора "Скитника" Камиля Зиганшина близко по идее его философии. И особо хочется отметить, что книги К. Зиганшина с одинаковым интересом и охотой читают и взрослые и дети! Уверен, что дилогия «Золото Алдана» заслуживает премии имени национального героя Башкортостана Салавата Юлаева.

Член Высшего творческого совета писателей России,
лауреат литературных премий СССР и России
Ямиль Мустафин.

Вернуться к списку рецензий.