Путевые заметки Камиля Зиганшина. Пача-Мама

Завтра восхождение на грозный и печально знаменитый (в 2006 году он накрыл пеплом пол Бразилии) вулкан Ласкар. Ко всему прочему Ласкар самая активная чилийская коптилка. Всего в Чили пятьсот действующих вулканов! Среди них и самый высокий на Земле (из действующих) – Охос дель Саладо. Его рост — 6893 метра. А вообще-то среди вулканов самый рослый его аргентинский сосед — Аконкагуа. Он на 66 метров выше. Это тот самый вулкан, на который мы изначально собирались, но землетрясение изменило наши планы, о чём я упоминал в самом начале очерка «Пача-Мама или когда месяц длиннее года».

Итак, Ласкар! Он находится в северной оконечности чилийских Анд и расположен в 30 километрах от восточного края пустыни Атакама. Состоит из шести кратеров. Высота самого активного – 5592 метра, а самого высокого – 5719 метров.
Чтобы на восхождение не брать много еды, решили во время ужина себя не ограничивать. Правда не рассчитали и заказали так много, что пришлось весь вечер усиленно работать челюстями. Порции здесь не в пример нашим: антрекот в два пальца толщиной и размером в две ладони, гарнир из тёртого маиса и жаренных помидор с перцем - с миниатюрный вулкан. Салат из авокадо не намного меньше. Но это не всё: я съел ещё полную тарелку «сопо» — супа, и с десяток кусков «пана» — хлеба. Кстати – о хлебе. Он в каждой стране имеет свои особенности. В Боливии это круглые булочки. В Перу - пустотелые треугольники из пресного теста. В Чили – маленькие круглые слоеные лепёшки, тоже пресные.
Миниатюрный Эмиль свой ужин так и не одолел – половину порции мяса отдал мне. Я же чревоугодию предавался с редким наслаждением. Подолгу смаковал каждый кусочек и глотал, щурясь от блаженства. Слава богу, времени было с избытком.
На гору нас сопровождал поджарый и жилистый индеец Рональдо. В тёмных, с вороным отливом волосах уже проблеск седины. Ветер, солнце дочерна продубили его мужественное лицо. Глянув на него, сразу понимаешь – горный барс.
К месту начала восхождения добрались на его джипе. Смотрю на альтиметр – ровно 4000 метров. Выйдя из машины, огляделись. У подножья вулкана округлое озеро.

В его недвижимой глади, как в зеркале чётко, в мельчайших деталях, отражалась цель нашего приезда — кратер с многокилометровым хвостом дыма, уходящим за горизонт. Вокруг множество вулканов чуть ниже. Их склоны изрубцованы шрамами осыпей и лавовых потоков преимущественно кирпичного цвета.

По берегу озера бродит несколько страусов-нанду.

Под ногами выбеленные солнцем кости.

Возможно человеческие — инки на вершине вулкана по праздникам приносили богам в жертву девственниц.
Первые восходители действительно находили наверху высохшие тела, обтянутые кожей. Среди них были мумии относительно недавнего времени: судя по костюмам – 18-го и 19-го веков. Благодаря сухости воздуха и высокой солнечной радиации все они были в хорошем состоянии. Если древние египтяне сохраняли свои мумии в саркофагах за стенами громадных пирамид, то индейцам помогали поспорить с вечностью высокие горы.
Ещё по легенде именно на вулкане Ласкар несколько раз в году, в момент заката, над вершиной появляется из иных времён призрачный город Кималь, в котором обитают души людей, погибших в горах.
Поднимались не торопясь, мягким, размеренным, так называемым гималайским шагом. Знаем по опыту, что чем медленнее идёшь, тем выше поднимешься. После отметки 5100 метров мелкий щебень и оранжевые, похожие на керамзит шарики, покрывающие склон, стали почему-то «жирными», будто пропитанными маслом. При этом сыпучий слой достиг такой толщины, что ноги стали вязнуть, а потревоженная масса норовила утащить вниз. Часто перебирая ногами, стараемся как можно быстрее пересечь такие места по восходящей косой.

Появились первые вулканические бомбы. С приближением к жерлу кратера их становилось всё больше. А вон и комочки серы зажелтели. Пикантность ситуации состояла в том, что Ласкар извергается с интервалом в четыре года: 1994, 1998, 2002, 2006 и …очередного пока не было. Как скоро он произойдёт – одному Богу известно. Может сегодня…
Открывающаяся панорама хребтов, напоминавших сверху бугристые шрамы, всё ширится.

Наконец видим зубчатый гребень кратера, весь жёлтый от кристалликов серы. Из-за него валит белый дым. Иногда, видимо при выбросах пепла, к нему примешиваются клубы коричнево-серого цвета. Явственно ощущаем тошнотворный запах протухших яиц.
А вот и сама кромка кратера. Ещё один шаг и под нами разверзается воронка глубиной метров четыреста.


Сквозь дым в устье жерла мерцают язычки пламени. От таящейся под ними силы ощущаем ногами подрагивание кратера. Из почти отвесных стен через щели-каналы сочатся струи дыма.

Их напор переменчив. Клубы то выстреливают, будто разрывы снарядов, то изливаются вялой струйкой. В целом картина жутковатая и довольно точно соответствует описанию преисподни, данное Данте Алигьери в «Божественной комедии». Просматриваются те же девять ярусов: у кромки обитель мало грешивших, пониже, там, где раскалённое страдалище дышит безжалостным, очищающим жаром, грешники помаститее, а где-то в самой глубине корчатся в огненном котле в страшных муках ниже всех падшие …


Кто знает, может ад вовсе и не вымысел церковных иерархов, а самая что ни на есть реальность. Вряд ли случайно то, что это понятие присутствует в большинстве религиозных учений. Возможно, что при земной жизни мы осознаём лишь малую часть окружающего мира, а главная открывается нашему взору только после физической смерти.
Перевожу взгляд на Рональдо. Он тоже задумчив, но увидев, что я наблюдаю за ним, широко улыбается. Интересуюсь:
– Который раз здесь?
– Не считал. Но больше ста, это точно.
До какой же степени надо любить горы, чтобы, поднявшись на вулкан в сотый раз, радоваться этому, как в первый!
Окидываю взглядом открывшуюся с высоты панораму. Вокруг Ласкара дыбятся зубчатыми цепями коричнево-красные конуса высотой от пяти до пяти с половиной тысяч метров.

В чистом разряжённом воздухе линии хребтов проступают чётко и рельефно. В метрах шестистах от центрального кратера, торчит яйцеобразный купол – высшая точка Ласкара.

Зрительно до неё вроде рукой подать, но я прекрасно знаю сколь обманчиво расстояние в горах. И действительно карабкался к нему с полчаса. (Эмиль с Рональдо остались у дымящегося кратера). Силы с каждым шагом таяли, ноги наливались свинцом. Солёный пот заливал глаза. Ближе к макушке останавливался, чтобы восстановить дыхание, через десять шагов. Слава Богу, сердце держится молодцом. На вершине меня ожидала заслуженная награда – ещё более восхитительная панорама.





Вид каменных исполинов, вздыбленных в невообразимо диком танце, завораживал, властно притягивал взор. Горы, горы! Красота застывшая в камне. Нет в их изломах, уступах, расщелинах никаких закономерностей и пропорций. Один хаос. Но каков хаос! Сколько в нём величия и гармонии! Ничто не пленяет меня как горы – самое потрясающее произведение Природы. Очень точно передал это ощущение в своей бессмертной песне Владимир Высоцкий: — «… Лучше гор могут быть только горы, на которых ещё не бывал…».
Очарованный я всё стоял, не ощущая шквалистого ветра. Мимо проносились полупрозрачные облака. Следом по склонам гор неотступно, словно шакалы за добычей, бежали их серые тени. Здесь даже вкус и запах воздуха не тот. Это — ветер континентов! Быть может, совсем недавно, он проносился над солнечными островами Полинезии или промороженным панцирем Антарктиды! Так я стоял на пронизывающем ветру, минут десять.
Мысли очищались, взлетали над обыденностью. Казалось, что вот-вот перейду в иное измерение, что ещё немного и постигну смысл быстротечной жизни, всеобщий закон мироздания. Но усилившиеся порывы торопили к спуску. Отсняв панораму, сложил из камней тур и

установил трёхцветный стяг Башкирии. Он торжественно затрепетал под натиском, налетавшего с диким посвистом, ветра.

поднял над Андами триколор России

Не забыл и родной «Башинформ»

Теперь можно и передохнуть — набегался пока задержку на фотоаппарате настраивал.
Спуск не представлял сложности, однако мы шли, покачиваясь от усталости. Но, тем не менее, ещё находили силы любоваться закатом: вершины гор по мере погружения солнца за горизонт неуловимым образом воспламенялись нежнейшими переливами алых и багряных цветов, темнеющих, со временем, до тёмно-лилового, вплоть до фиолетового. Купол неба при этом излучал роскошное, зеленоватое свечение. К сожалению, эта сказочная игра света длилась недолго.
К озеру подошли уже в сумерках. Когда садились в машину, Ласкар что-то проворчал на прощание. Я оглянулся. Над чёрным конусом разгоралось оконтуренное дымом бордовое зарево, чётко оконтуренное дымом. Похоже, что дьявол запустил во врата судилища очередную партию грешников. Я помолился Всевышнему об облегчении их страданий.

На сегодня всё! Даст Бог, встретимся на тихоокеанском берегу пустыни Атакама. Ваш писарчук, Камиль.